Папа спал на кухне, и его ноги упирались прямо в холодильник, поэтому, если он лег спать, добыть что-то поесть не представлялось возможным. А ложился он рано, потому что работал машинистом электропоезда и вставал, соответственно, тоже рано.
Саша возвращалась домой затемно, но не потому, что ходила на кружок по биологии, как говорила маме, а просто, чтобы поменьше бывать дома.
Родители все время ругались: если Саше удавалось пробраться мимо незамеченной, то друг с другом, если не удавалось, то скандал доставался ей. Дома вообще не бывало тихо – младшие сестры все время галдели и ругались, а мама пыталась их успокоить, но в итоге и сама начинала кричать, потому что справиться с этими двумя было невозможно: двойняшки, абсолютно непохожие друг на друга, не могли сосуществовать мирно, но стоило их разлучить, и обе начинали выть как две пожарные сирены.
Сестрам было по шесть лет и в том году их нужно было отдавать в школу, вместе с тем мама до сих пор считала их крохами и не отпускала от себя ни на шаг. Это все из-за Полины, у которой был лунатизм, и в возрасте трех лет она ночью врезалась в оставленную Сашей стремянку, неудачно упала и повредила себе глаз. Теперь на его месте стоял протез, а мама так и не простила Сашу за то, что та недосмотрела за сестрой. Сестры переехали в комнату к маме, папа на кухню, а Саша жила одна в просторной комнате, каждый день слыша упреки в свой адрес из-за того, что вся семья ютится как кум Тыква, а она изображает из себя принцессу.
Вообще-то, Саша предлагала, чтобы она жила на кухне, но мама сказала, что тогда продукты из холодильника будут исчезать еще быстрее, а Саша точно заработает себе ожирение и диабет. Родители любили указать ей на то, что она слишком много ест и слишком много весит для ее возраста.
Чтобы не тревожить отца, Саша осторожно достала из хлебницы буханку и унесла ее в свою комнату. Она знала, что утром мама опять будет на нее орать, но поделать ничего не могла – сегодня опять случилось «это», и ей было необходимо чем-то забить желудок, из которого до сих пор поднимались волны тошноты.
Его звали Павел Алексеевич, и пришел он в их школу в прошлом году. Саша и раньше не любила физкультуру, но теперь занятия и вовсе превратились для нее в сплошной кошмар. Он все время норовил показать ей, как делать правильно, и от его потных рук Саше становилось дурно. Конечно, она пыталась прогуливать уроки, всеми правдами и неправдами добывала справки, но рано или поздно ей приходилось туда идти, и тогда он не отходил от нее. Еда спасала – наполняла живот, давала чувство уверенности. А то, что она становилась толстой, не так плохо, может, она и правда заработает диабет, и тогда ее освободят от физкультуры.
Хлеб она съела в постели, листая ленту ВКонтакте. Морозов Дима снова кинул заявку в друзья, а Саша снова его заблокировала. Он был упрямым – раз в неделю создавал новую страницу и неизменно кидал заявку ей. В классе все знали, что он бегает за Сашей, и смеялись то над ней, то над ним. Они, наверное, стали бы самой нелепой парочкой, если бы Саша согласилась с ним встречаться – она толстая троечница, похожая на Бритни Спирс в юности, а он ботан и зануда с неизменно грязными волосами и прыщавым лбом. Что у них могло быть общего? Абсолютно ничего. Но в заявке он всегда писал: «Тищенко, пошли в кино» или «Вроде неплохой спектакль, глянь, может, сходим?».
Вот бы ей его настойчивость, тогда она бы точно перевелась в другую школу. Когда она об этом заикнулась, мама закатила глаза и сказала, чтобы Саша не выдумывала, а папа сказал, что у его коллеги дочь поступает в лицей, но туда нужно сдавать экзамены. Саша сама туда пошла и подала документы. Но экзамен сдать не смогла.
Хлебные крошки мгновенно засохли и стали впиваться ей в кожу. Спать не получалось. Саша мечтала, как она вырастет и уедет отсюда подальше, станет знаменитой и богатой (каким образом, она пока не придумала), пришлет родителям денег, чтобы они могли купить себе большую и просторную квартиру, и тогда они пожалеют, что все время ругали ее и скажут, как им повезло с такой дочерью.
Утром мама, конечно же, устроила скандал. Заявила, что Саша – эгоистка и думает только о себе, что она планировала сделать девочкам гренки на завтрак, а теперь их нечем кормить, что Саша стала похожа на корову, и нужно отвести ее к врачу, может, она хоть его послушает.
— Пусть в садике кашу поедят, – огрызнулась Саша.
— Мы не любим кашу, – хором сказали двойняшки. – Мы хотим гренки!
Мама победоносно уставилась на Сашу. Та сказала, что сейчас сходит за хлебом. На алгебру она опоздала, и Морозов весь урок пялился на нее, спрашивая громким шепотом, где она была.
Саша думала, что мама просто так сказала про врача. Но через несколько дней она велела, чтобы Саша после школы сразу шла домой – они пойдут к гастроэнтерологу.
Врач сказала, что у Саши и правда лишний вес. Написала на листочке диету, назначила кучу анализов. Честно говоря, Саша даже обрадовалась – она уже давно никуда не ходила с мамой вот так вдвоем. Пока они сидели в очереди, мама сначала злилась, а потом увидела девочку с двумя косичками, и вспомнила, что Саша раньше тоже так ходила. Она стала вспоминать всякие глупые случаи из детства Саши, которые раньше ее ужасно злили, но сейчас слушать это было приятно. Они смотрели на мам с детьми, и Саша фыркнула, когда увидела одну – в платье и на каблуках. А мама вздохнула.
— Уже и не помню, когда я наряжалась в последний раз…
Саша вспомнила, что до того, как родились двойняшки, мама и папа часто куда-то ходили вечером. Мама надевала красивое платье и сапожки на высоких каблуках. За Сашей присматривала соседка, тетя Лида. Теперь они никуда не ходили – с тех пор, как Полина лишилась из-за Саши глаза, мама не оставляла их ни с кем, даже из садика только сама забирала.
Теперь в холодильнике было две полки: для всех, и для Саши. Когда никто не видел, она таскала хлеб и макароны из кастрюли прямо пальцами, стараясь делать это так, чтобы никто не заметил. Но однажды ее застал за этим папа – она как раз запустила ладонь в кастрюлю, когда он вошел на кухню.
— Блин, Саша, ну сколько можно! Ты скоро в дверь не будешь проходить!
Саше хотелось ему сказать: ну и пусть, пусть я буду толстая, может, он тогда не будет меня трогать, но язык не поворачивался. Она не хотела плакать, но слезы сами по себе брызнули из глаз.
— Ну вот, теперь нюни распустила! Говорил я Маше, нечего с тобой церемониться! Да я в твоем возрасте уже работал, а не сидел на шее у родителей! Хорошо еще, что девочки столько не едят, как бы я вас прокормил…
От его слов стало так обидно, что Саша не выдержала – бросила кастрюлю на пол и закричала:
— Да как я могу что-то делать, если вы все мне запрещаете! В другую школу нельзя, сестер из сада забрать нельзя, вы мне вообще не доверяете! Я не виновата, что она лунатик, это не я ее толкала! А вы теперь всю жизнь меня во всем вините и ничего мне сделать нормально не даете!
Папа уставился на Сашу так, словно она говорила на другом языке.
— С пола убери, – наконец сказал он. – И свари новые макароны, мать с работы придет, а есть нечего.
Можно сказать, что повезло – Саша ждала, что будет хуже. Макароны она выбросила в мусорку, хотя очень хотелось их съесть, пусть и с пола – у нее на обед была только горстка гречки и салат из морковки. Вообще-то, была еще рыба, но от одного ее запаха Сашу тошнило, и рыбу она скормила соседской кошке.
К концу четверти Саша и правда немного похудела, а классная руководительница под конвоем отвела ее на физкультуру – Саше грозила неаттестация. Павел Алексеевич широко улыбнулся, обнажив кривые, желтоватые зубы, и Саше сразу захотелось убежать. Конечно же, он тут же дал ей задание и тут же стал показывать, как нужно делать правильно. От злости и отвращения у нее слезы на глазах выступили, к горлу подкатывала тошнота и тут…
— Оставьте вы ее уже в покое!
Голос Морозова звучал необычно тонко. Саша не смотрела в его сторону, но видела, что все обернулись на Диму.
— Морозов, тебе что, четвертную оценку подпортить? – ехидно спросил Павел Алексеевич. – Ведь еле-еле пятерку наскребли!
— Я сказал – не смейте ее трогать! Иначе я пойду и все расскажу директору!
— Ты у нас защитником двоечниц записался? Иди, жалуйся, – ничуть не испугался физрук. – Заодно скажи, что Тищенко была в этой четверти только на двух уроках.
Саша не знала, как она смогла это сделать, но внезапно она выдернула руку из липкой ладони физрука и побежала прочь из зала. Она слышала, что кто-то бежит за ней, и, судя по отдышке, это явно был Морозов.
Они сели возле раздевалки на лавочку.
— Не надо ничего говорить директору, – тихо сказала Саша. – Он ведь наверняка родителей вызовет.
— И что? – удивился Дима.
— А то. Устроят мне скандал, скажут, что я все придумываю…
— Но ведь… – начал было Дима, но Саша его прервала.
— Говорю же, не надо.
Рюкзаки им принесла Демьянова, и одежду тоже.
— Держите, – протянула она. – Тоже мне, Ромео и Джульетта нашлись!
Саша натянула прямо на трико джинсы, поверх спортивной футболки свитер. Дима затолкал одежду в рюкзак.
— Пошли ко мне, – вдруг предложил он.
— Пошли, – согласилась Саша, не успев даже подумать над тем, что говорит.
Демьянова рассмеялась, но не злобно, а весело.
— Ну, вы даете! – протянула она и убежала.
У Димы была такая же квартира, как и у них, но выглядела она иначе – светлая, не заставлена старой мебелью, никаких детских рисунков на стенах. У него в комнате стоял большой музыкальный центр, и он стал включать Саше разную музыку. Она сказала, что хочет есть, и он притащил ей бутерброды. Саша уже месяц не ела колбасу и накинулась на нее как соседская кошка на рыбу. Правда, колбаса показалась ей сильно соленой, но все равно очень вкусной.
Когда она пошла в туалет, не смогла удержаться и заглянула в другую комнату – дверь туда была приоткрыта. У них в бывшей родительской спальне теперь все было закидано игрушками, а тут было очень красивое зеркало, на полочке три флакона духов, на столике несколько круглых свечей. На кровати валялась шелковая комбинация, и Саше отчего-то стало грустно.
Когда она вернулась домой, родители устроили ей разнос. Оказалось, что классная руководительница уже позвонила им и рассказала о ее безобразной выходке. Саша слушала молча, опустив голову. Она не знала, что им сказать. Взгляд ее упирался в мамины домашние штаны, вытянутые на коленях. Когда папа ушел спать, а мама читать двойняшкам книгу перед сном, Саша пошла в свою комнату, достала спрятанный в рюкзаке бутерброд и принялась его есть…
Ей повезло – родители не особо и ругались из-за неаттестации по физкультуре. Им было не до этого – они ругались друг с другом. Мама обвиняла папу, что она устает и ничего не успевает с двойняшками на руках, папа обвинял маму, что она только о детях и заботится, а он будто и холостой – никто ему одежду не погладит, завтрак не приготовит, он уже забыл когда…
Тут они переходили на шепот, и Саша не слышала папиных претензий. Сестры, заслышав ругань родителей, начинали ссориться, и Саша догадывалась, что это они специально – надеялись, что так мама и папа перестанут ругаться. Но от этого было только хуже – мама шла к девочкам, а папа говорил:
— Ну, я о чем говорил?
И уходил, хлопнув дверью.
Все чаще и чаще слышалось слово «развод». И Саше стало страшно – она вовсе не хотела, чтобы родители разводились.
План придумал Дима. Они теперь часто ходили к нему после школы и слушали музыку. Больше ничего, хотя все в классе теперь считали их парой. Саша первое время боялась, что он начнет приставать, но он ничего такого не делал.
Дождавшись, когда выходные у родителей выпадут на один день, Саша пошла в наступление.
— Я придумала, что хочу на день рождения, – сказала она.
Родители переглянулись.
— И что? Имей в виду, что…
— Я хочу двухъярусную кровать. В мою комнату. Для девочек. Им в школу на тот год, надо отселять их. У меня в комнате и стол большой есть, и полки для учебников. Вы же первоначально там все для этого обустроили.
Мама гневно вскинула брови, а папа внезапно хохотнул и сказал:
— А это ты хорошо придумала.
— Вы это обсудите без нас, – добавила Саша. – А мы с девчонками в кино пошли.
Сестры тут же загалдели, запрыгали вокруг нее.
— Никуда ты одна с ними не пойдешь, они же маленькие, – начала было мама, но папа ее перебил.
— Маша, им по шесть лет, какие маленькие! Пусть, и правда, сходят в кино.
— С нами Дима пойдет, – вставила Саша. – Он нам поможет.
— Какой Дима? – теперь нахмурился папа.
— Ну, Морозов. Одноклассник мой.
Мама и папа переглянулись, и Саша заметила, как папа ухмыляется, а мама делает большие глаза.
— И там еще в пакете для вас сюрприз, – закончила Саша. – Мы сейчас уйдем, и вы тогда откроете.
В пакете были свечи, бутылка вина, которую Дима стащил у родителей, и красивая тарелка с нарезкой фруктов, купленная Сашей на сэкономленные с обедов деньги. Это все Дима придумал, он вообще все здорово умел придумать.
— Фильм закончится в семнадцать сорок пять, – сообщила Саша. – А потом мы еще пойдем мороженое есть, да, девчонки?
Папа достал из кармана деньги и вручил каждой по купюре. Это было хорошо, потому что и так билеты Дима купил.
— Ну, мы пошли?
Родители выглядели растерянными, но совсем не злыми, как это бывало обычно. Дима ждал ее у подъезда. До кинотеатра они добрались без приключений – девочки, когда мама не была рядом, как оказалось, вели себя идеально.
Фильм был детский и немного скучный. Но Саше совсем не было скучно, потому что на первых минутах фильма она взяла Диму за руку. И ей не хотелось, чтобы фильм заканчивался, и пришлось бы разомкнуть руки, которые, казалось, были созданы для того, чтобы всегда держаться друг за друга.
