За три недели до Нового года резко ударили морозы под минус двадцать. Катя быстро шла из школы домой, снег поскрипывал под подошвами беленьких сапожек, отороченных мехом. Подойдя к двери квартиры, она почувствовала аромат жареного мяса. В животе заурчало.
— Мам, я есть хочу! – крикнула Катя с порога.
Она вошла на кухню и увидела полный салатник на столе. Аромат свежего огурца и укропа защекотал ноздри. Катя потянулась к ложке, воткнутой в салат.
— Это для гостей, — сказала мама, обернувшись от раковины.
— Для каких гостей? – спросила Катя, сглотнув слюну.
— К папе друг приезжает. Он поехал его встречать на вокзал.
— А-а-а… — многозначительно протянула Катя. – Понятно.
— Что тебе понятно?
— Будут сидеть до ночи на кухне, вспоминать боевые подвиги молодости, а я снова буду спать на раскладушке, потому что друг отца займёт мою комнату, — вздохнула Катя. — И долго их ждать? – Она закатила глаза к потолку.
— Уже едут. В холодильнике колбаса есть, сделай бутерброд, – посоветовала мама.
— Потерплю, — фыркнула Катя и пошла в свою комнату.
Она переоделась в джинсы и футболку, когда хлопнула входная дверь, из прихожей донеслись мужские голоса. Катя выглянула из комнаты.
— Кого я вижу! Сколько лет … — донёсся до Кати радостный мамин голос.
Катя хотела захлопнуть дверь, но любопытство одержало верх. Она вышла в коридор и встретилась с гостем.
— Неужели это ваша дочь? Сколько же времени я отсутствовал? Прямо невеста. Глаз не отвести, какая красавица. – Мужчина улыбнулся. От его взгляда Катю бросило в жар.
Когда приходили знакомые родителей, они говорили примерно то же самое, и вскоре забывали о Кате. От их слов ей не становилось тепло и радостно на душе, не бросало в жар.
Гость ходил по квартире, разглядывал обстановку, фотографии на стене. Катя с любопытством наблюдала за ним. Он не был красавцем. Круглое лицо со следами летнего загара, короткие волосы с сединой на висках. От уголков глаз расходятся лучики морщинок, как у часто улыбающихся людей. Сами глаза серые, но не холодные, а словно выгоревшие на солнце.
— Это мой друг Арсений. Геолог, – гордо представил его отец.
— Эх, где мои двадцать лет, — Арсений оглянулся на Катю.
— Катя учится в выпускном классе. В медицинский собирается поступать. Что, завидуешь? – усмехнулся отец. – У тебя давно мог быть жених для нашей Катерины.
— Неужели ты всё ещё один? – спросила мама.
— Когда мне заводить семью? Месяц-два дома, а потом снова в экспедицию. Ни одна женщина не выдержит, — вздохнул Арсений.
Катя невольно сравнивала их. Папа красивее, но Арсений обаятельнее.
— Паш, покажи гостю ванную, а мы с Катюшей пока на стол накроем, — сказала мама.
Обычно Катя старалась придумать что-нибудь, и избежать суетливой возни на кухне. Но сегодня она с радостью пошла с мамой. Сегодня у них в гостях Арсений. Ей нравилось про себя повторять его необычное имя.
За столом Арсений рассказывал про экспедиции, камни, тайгу. Иногда смотрел на Катю и говорил только ей. От его взглядов её сердечко то замирало, то пускалось вскачь. Она едва ли слышала его.
— Ты надолго приехал? – спросила отец.
— В управление съезжу, оставлю смету, дождусь ответа… Дня три-четыре пробуду, думаю. Не надоем.
Потом папа с гостем перешли в гостиную, а Катя нехотя ушла в свою комнату делать уроки. Но больше прислушивалась к разговору, чем смотрела в книги.
— Мы положим тебя в Катину комнату, — услышала она мамин голос.
— Не надо. Поставь мне раскладушку в уголке, да хоть на кухне, — ответил Арсений.
Обычно Катя не любила уступать свою комнату гостям. Но сегодня была бы рада, чтобы Арсений спал на её кровати, что бы комната запомнила его дыхание, запах.
Утром, по дороге в ванную, Катя наткнулась на большие меховые сапоги Арсения. От них пахло звериной шерстью. Катя представила, как Арсений ходит тайными тропами по тайге с ружьём. Потом спохватилась. Какое ружьё? Он же геолог, а не охотник.
— Ты что стоишь? Быстро иди умываться, а то в школу опоздаешь. — Застигнутая врасплох, Катя вздрогнула от шёпота мамы и шмыгнула в ванную.
Она не слышала, как мама на кухне говорила отцу, что Катя, кажется, увлеклась Арсением.
— И не мудрено. Он всегда нравился женщинам. Даже тебе в своё время, — ответил отец.
— Вспомнил. Когда это было? Не нравится мне это. Ей всего семнадцать…
— Не переживай. Арсений кремень насчёт женской красоты. К тому же он скоро уедет, и она успокоится.
Кате ужасно не хотелось уходить в школу. Но мама вряд ли поверит, если она пожалуется на боль в горле. Проходя мимо гостиной, она в приоткрытую дверь увидела спящего на раскладушке Арсения. Он лежал на спине, закинув одну руку за голову. Катя отвела глаза и скорее прошла мимо.
Она сбежала с последнего урока. Но в прихожей не оказалось сапог Арсения и его куртки. Выходит, зря она торопилась домой, чтобы застать его одного.
В комнате на стуле висел его свитер крупной ручной вязки. Катя погладила его, потом взяла в руки и потерлась о грубую шерсть щекой. От свитера пахло мужским телом, шерстью и дымом. Она так и стояла, прижав к щеке свитер и прикрыв глаза.
Щелкнул замок, и Катя испуганно отбросила свитер на стул. Она чувствовала себя преступником, застигнутым врасплох на месте претупления.
— Кто дома? — в дверях комнаты стоял Арсений, раскрасневшийся от мороза.
— Я, — сказала Катя виновато.
Арсений внимательно посмотрел на неё.
— Я ужасно голодный. Твоя мама, наверное, оставила нам что-то на обед?
— Я сейчас посмотрю, — Катя торопливо метнулась на кухню.
Обычно она перекусывала тем, что попадётся под руку. Но сегодня с ней был Арсений, и он хотел есть. Она разогрела суп и оставшееся от вчерашнего ужина мясо. Поставила на плиту чайник.
— Как вкусно пахнет. — Арсений потянул носом и сглотнул, когда зашёл на кухню.
Катя ела нехотя, то и дело поднимая на Арсения глаза от тарелки. Утолив голод, он стал рассказывать про тайгу, нарушив неловкое напряжённое молчание. Катя улыбалась, кивала головой, но вряд ли слушала. Его близость волновала её, голова кружилась, сердце учащённо билось в груди.
— Спасибо, хозяюшка, – сказал Арсений, отодвинув пустую тарелку. – Какие планы? Может, погуляем? Покажешь мне город. Пятнадцать лет не был здесь.
— А вы раньше жили в нашем городе? – удивилась Катя.
— Да. Мы с твоим папой учились в одном институте, правда, на разных факультетах. Мы встречались с девушками-подругами. С девушками мы расстались, а сами с тех пор дружим.
— Почему же вы остановились у нас? Разве у вас нет квартиры?
— Нет, оставил бывшей жене. Она устала ждать меня из экспедиций. Не выдержала.
«Я бы выдержала», — подумала Катя.
Ей не понравилось, что какая-то женщина была его женой, пусть даже давно.
— Называй меня на «ты», а то чувствую себя стариком рядом с тобой.
— Хорошо. Тогда пойдём гулять? – с готовностью спросила Катя.
Они ходили по городу, Катя показывала свои любимые места, Арсений вспоминал свои. Рассказывая, он положил руку на плечи Кате.
— Вон там мы катались на лыжах. Съезжали с набережной прямо на лёд, доезжали до середины Волги.
Чувствуя через пальто тяжесть и теплоту его руки, Катя забыла, как дышать. Вот так бы стоять вечно, не смотря на мороз. Но Арсений убрал руку. Катю передёрнуло от холода.
— Замёрзла? Пошли греться в кафе. Показывай, — предложил Арсений.
Когда они уже в сумерках вернулись домой, мама укоризненно поглядела на Катю, но ничего не сказала.
Им навстречу из кухни вышла красивая женщина. Не просто красивая, а ослепительно красивая. Идеально чистая кожа, фигура богини, ресницы как опахала… Она обняла застывшего от удивления Арсения и чмокнула его в щёку.
— Почему я узнаю о том, что ты приехал от Павла? – капризно спросила она.
— Да я ненадолго. Подумал, чего беспокоить?
— Весь ты в этом. — Женщина обиженно поджала губы.
Ревность вгрызлась в Катино сердце, словно крыса. Катя заперлась в своей комнате. Слышала, что Арсений пошел провожать гостью. Не могла заснуть, ждала его. Утром она увидела спящего на раскладушке Арсения. От сердца отлегло, он не остался ночевать у красавицы.
— Кто это был? – спросила Катя у мамы.
— Его бывшая жена.
Ревность снова шевельнулась в сердце.
— А зачем она приходила?
— Они развелись давно, но остались друзьями, – сказала мама.
На следующий день Катя снова сбежала с уроков. Рядом меховыми сапогами Арсения в прихожей стоял его рюкзак. Прямо в пальто Катя влетела в комнату.
— Ты уже уезжаешь?
— Да. Всё сделал, пора.
— Можно, я провожу тебя? – с надеждой спросила Катя.
Арсений внимательно на неё посмотрел. Хотел что-то сказать, но вместо этого кивнул.
Всю дорогу до вокзала Катя старалась не разреветься, то и дело шмыгала носом. У платформы уже стоял его поезд. Проводница у вагона с интересом поглядывала на них.
— Вы… ты приедешь ещё? – спросила Катя, не спуская с лица Арсения напряжённого взгляда.
— Катя, я старый и скучный. А у тебя вся жизнь впереди…
«О чём он говорит? Какая жизнь без него?» — думала Катя, не слушая Арсения.
— Мне пора. – Арсений вдруг рывком притянул её к себе и крепко обнял. Из глаз Кати брызнули слёзы.
— Я обязательно приеду. — Он тыльной стороной ладони вытер мокрые дорожки с Катиных щёк.
Она поймала его руку, прижалась к ладони губами.
Арсений вырвал свою руку, отступил назад. Катя подалась за ним, словно за магнитом. Не оглядываясь, он подошёл к проводнице, показал ей свой билет. Только поднявшись в вагон, Арсений помахал Кате рукой, виновато улыбнулся.
— Я буду тебя ждать! — рыдая, крикнула Катя.
Она шла домой, не разбирая дороги. Слёзы замерзали на ресницах, склеивали их. Катя ничего не видела, натыкалась на людей.
Дома мама заметила покрасневшие глаза дочери, обняла её. Так они и сидели, пока с работы не пришёл отец.
Прошло десять лет
— Катерина Павловна, звонили из приёмного, там пациента привезли с инфарктом, — в ординаторскую заглянула медсестра.
Катерина отложила ручку, поправила на голове шапочку и вышла из кабинета.
На каталке в приёмном отделении лежал бледный мужчина.
— Мужчина, сорока девяти лет, обширный инфаркт… — докладывал врач скорой помощи.
— Оформлять? – спросила медсестра Катю.
— Потом. Зовите санитаров, пусть поднимают в кардиологию.
-Но… — начала медсестра.
— Я знаю его, всё потом.
— Ну, если он ваш … – медсестра покачала головой.
Он постарел, седины в волосах прибавилось. Но это был Арсений. Он пытался что-то сказать.
— Молчите, уже скоро, — остановила его Катя.
Когда Арсения уложили в палату интенсивной терапии, подключили приборы и монитор, поставили капельницу, Катя вышла в коридор, сняла маску и позвонила отцу. Отец приехал рано утром, когда её дежурство подходило к концу.
— Только две минуты, — предупредила Катя, — пока начальства нет.
— Привет, бродяга, — поздоровался отец, войдя в палату интенсивной терапии.
— Кто тебе сообщил, что я здесь? – прошептал Арсений.
— Катя. – Отец посмотрел на дочь. – Разве ты не узнал её?
— Катя? — Арсений перевёл глаза на доктора.
Катя опустила маску. В глазах Арсения мелькнула радость, узнавание и напряжённое удивление.
— А я всё думал, откуда знаю голос… Ты всё-таки стала врачом. Вот, оказывается, кто мой ангел-спаситель. – Морщинки в уголках глаз Арсения стали глубже и отчётливее.
Катя первая отвела взгляд.
— Пап, пора, потом… — она увела отца из палаты.
— С ним всё будет хорошо? Он будет жить? – спросил отец в коридоре.
— Конечно, если не будет волноваться и нагружать себя физически.
Перед уходом Катя ещё раз зашла к Арсению. Она уже не была той робкой семнадцатилетней девочкой, влюблённой в друга своего отца. Но и сейчас почувствовала щемящую боль в сердце, глядя на Арсения.
— Я приехал, как и обещал, — сказал он.
— Через десять лет. Я ждала тебя, как и обещала, — в тон ему ответила Катя.
Она торопливо шла домой и улыбалась. Как и тогда снег скрипел под её ногами. Солнце пыталось прорвать сплошную серую пелену облаков. «Милый, хороший, наконец-то я снова вижу тебя», — повторяла Катя про себя.
— Я хотел поговорить с тобой, — сказал отец дома. — Я всё понимаю, но не ломай себе жизнь. Он мне ровесник, Катя… Ты красивая, умная…
— Не надо, пап. Не бойся за меня. Ничего не будет. Он не любит меня. А без любви я не могу…
На следующий день Катя зашла в палату к Арсению.
— Здравствуй, мой ангел, — сказал он. – Ты рядом и мне не страшно умирать.
— Ты не умрешь. Я не позволю, – сказала Катя.
Арсений вглядывался в неё, словно хотел узнать её мысли.
— Ты такая молодая, а я…
Катя не дала ему договорить, накрыла его рот своей ладошкой.
— Потом поговорим, когда поправишься. Скажи, ты любил мою маму?
— Да. Очень. Но она выбрала твоего отца. И правильно сделала. Я вечно в экспедициях…
Катя снова почувствовала укол ревности.
— Теперь тебе придётся привыкать к оседлой жизни.
Арсений покачал головой.
— Если тигра выпустить на арену и цирка и заставить прыгать с тумбы на тумбу, он всё равно останется хищником и при первой возможности попытается напасть на дрессировщика. Так и я. Я геолог, я ничего не умею кроме этого.
— Можно преподавать на кафедре, — предложила Катя.
— Я подумаю.
Сердце Кати ликовало по дороге в ординаторскую. «Он подумает. Он будет рядом…»
— Логинова, Катя, — окликнул её доктор из соседнего хирургического отделения, влюблённый в неё давно и безнадёжно. – Ты обещала сходить со мной в кино.
— Пошли, — улыбнулась Катя.
— Как? Когда? – Молодой хирург застыл на месте от удивления. Столько лет она не отвечала ему взаимностью, что он потерял надежду.
— Я освобожусь после двух, — сказала Катя.
— Я зайду за тобой. Не уходи без меня.
— Обещаю, — сказала Катя и рассмеялась…
Любовь не всегда бывает взаимной. Самое трудное — не иметь возможности сказать о своей любви. Ведь можно сойти с ума от невысказанности…
«Это было как смертный приговор: знать, что я никогда не смогу обнять тебя, никогда не смогу рассказать тебе, что же ты для меня значишь» Сесилия Ахерн «Не верю. Не надеюсь. Люблю»
«Нет ничего более живучего, чем безнадежная любовь. Взаимная любовь может наскучить. Любовь страстная перейти в дружбу или ненависть. Но любовь неразделенная окончательно никогда не покинет сердце, так прочно ее цементирует обида»
Дмитрий Емец
