Мужчинам трудно это понять. У нас совсем другое устройство. А у женщин бывают моменты, когда они вдруг в одну минуту способны разлюбить человека.
Лана с Артемом прожили лет шесть, если не больше. У них был маленький сын.
Поженились они на самом исходе двадцатого века. Артем был дизайнером, без особых талантов, но работал, старался. Лана закончила что-то ненужное, гуманитарное, а теперь занималась их сыном.
Жили и жили, весело, дружно, в двух комнатах на московской окраине. Нет, ругались, конечно, им все же было немного за двадцать. Но быстро мирились, покупали вино в литровых пакетах, сидели на кухне, болтали. Сын Никита тихо дремал в кроватке, что подарили друзья: у Ланы с Артемом денег было не очень.
Они любили друг друга. Лана говорила подругам: «Артем просто классный. Мне очень с ним хорошо».
Двадцать первый век начался для Артема прекрасно. Денег в стране было много, бизнес вовсю процветал, открывались новые рестораны, люди бросились ездить по миру. Эпоха гламура.
Артема позвали в крупную фирму – надо было разрабатывать логотипы для разных компаний, делать буклеты и прочее. И у него вдруг пошло. Заказчики уже приходили: «Нам очень советовали вашего Артема».
Они купили новую для сына кроватку. Потом стиральную машину, потом всю мебель сменили в Икее, потом Артем купил подержанный бмв, страшно гордился. Они съездили в Италию, Францию, Португалию.
Лана теперь говорила подругам: «Знаете, он не просто классный. Он еще дико талантливый и очень щедрый».
Как-то Лана уговорила Артема пойти в новый торговый центр. Артем не слишком хотел, но Лана нежно так произнесла: «Хочется нового».
«Барахольщица!» – усмехнулся Артем.
Он только что закончил большой проект, у него на карте была приятная сумма. Артему нравилось получать много и быстро. А кому это не нравится?
Никиту отдали бабушке. Поехали в новый ТЦ.
Ходили долго, купили сыну пижаму, Артему – кроссовки. Вдруг Лана увидела магазин, ахнула: «Боже, они у нас открылись!»
Да, очень известная европейская марка. Даже бренд, что уж там. (Не назову, это здесь не имеет значения.)
Ладно, заходят. Артем сел в кресло – специально для усталых мужей, взял глянцевый журнал, стал листать.
Лану окружили девушки-ассистентки, все улыбались: «Что вы хотите? Можем помочь?»
Лана была единственной клиенткой сейчас. Что ей было страшно приятно. «Ой, это как в фильме…» – подумала было она, но даже название вспомнить не успела, потому что увидела платья.
Примерила одно, спросила Артема: «Ну как?»
«Чот не очень», сказал.
Потом второе. Артему тоже не очень.
Третье, черное, с декольте, облегающее, чуть сверкающее будто звездное небо – это третье Артему очень понравилось. Он даже встал с кресла: «Прям супер!».
Лана сама видела, что это супер. Нет это три супера. Из тех вещей, которые не хочешь снимать. Хочешь идти, и чтобы все замирали вокруг.
«Завтра же в нем пойдем к Соболевым, – подумала Лана. – И Катька офигеет, конечно».
Она чуть улыбнулась. Сказала величаво ассистенткам «Беру!».
Артем ухватил бумажку с ценником. И вдруг произнес: «Не, слушай, это безумные деньги…»
Лана растерянно обернулась на ассистенток. Потом на Артема: «Но ты же говорил… Ты говорил, что…»
«Я не говорил, что можно тратить мои деньги вот так, на всякую ерунду!» – ответил Артем раздраженно и громко.
Ассистентки вокруг стали разглядывать ковролин, но не уходили.
«Может быть, я добавлю своих?» – Лана спросила очень тихо.
«Блин, откуда у тебя свои?! Пособие на ребенка? Всё, давай, снимай и пошли».
Лана мне потом объясняла. Платье было недешевое, факт. Только Артем никаких финансовых рамок не ставил. Но это не главное. Чорт бы с ним платьем.
Весь кошмар для Ланы был в том, что стояли эти девушки-ассистентки, слушали их диалог.
Она зашла в кабинку, задернула штору, молнию было трудно расстегнуть самой, но она не хотела просить никого. Она бы не выходила из этой кабинки больше совсем никогда.
«Понимаешь, – говорила она. – Если б он сказал мне тихо, в стороне. Или как-то бы отшутился, он же умеет прекрасно. Но он выражался злобно и громко, его не волновало, что нас все слышат».
Домой они приехали молча. Сын остался ночевать у бабушки. Вечером Артем спросил: «Лан, а что ты с таким лицом вообще? Что случилось? Новую тряпку не купили тебе?»
«Ничего особенного не случилось. Только я лягу в комнате Никиты».
…Всю эту историю Лана мне рассказала спустя лет десять. Когда они уже были в разводе.
«Да, я сказала ему, что ничего не случилось. И он был прав, это деньги его. А я барахольщица, да. Но в тот момент все чувства к нему стали меняться. Даже так – я разлюбила его в тот момент. Понимала, что классный, талантливый, хороший отец. Но уже не любила».