Апрель радовал тёплой погодой, а в начале мая вдруг резко похолодало, два дня даже шёл снег. Приближались праздничные длинные выходные.
— Я решила съездить на могилку к матери. Давно не была, — сказала Мария дочери накануне праздника.
— Надолго? У родственников остановишься? — спросила Алёна.
— Родственники… – Мария задумалась. — Мама рано умерла. Отца я не помню. Братьев и сестёр у меня не было. У двоюродной сестры остановлюсь. Она в нашей квартире живёт. Хотела позвонить, предупредить, да номера телефона не сохранила. А может, у неё его и не было. Не думаю, что она куда-нибудь уедет. А вообще, хотела туда и обратно, одним днём обернуться, — ответила Мария.
— Можно я с тобой поеду? Я же никогда не была в твоём родном городе.
— Я думала, у тебя планы есть на праздник, не предлагала. Поедем. Вдвоём веселее, — обрадовалась Мария. – Ты до трёх лет там жила. Не помнишь?
— Не помню. — Алёна задумалась на мгновение и покачала головой.
— Нина приезжала однажды к нам. Ты уже большая была. Как узнала, что я не собираюсь возвращаться в город, попросилась жить в нашей квартире. Она всегда мечтала вырваться из деревни. Я тогда ездила с ней домой, помогала прописаться в квартире. Вот у неё, если не успеем, и остановимся.
Ранним утром они поехали на вокзал. Стоя в ожидании рейсового автобуса, Мария смотрела по сторонам. Видела пару знакомых лиц, но те не признались, не подошли. Да она и сама точно не могла бы сказать, кто это и как звать. Народу в автобусе набралось много, почти все места заняты.
— Ты волнуешься? Всё-таки встреча с прошлым, с воспоминаниями, – спросила Алёна, наклонив голову и заглянув в лицо матери, когда они устроились на своих местах в автобусе.
— Прошлое оно не всегда светлое и радостное. Было в нём и такое, о чём не хочется вспоминать, — вздохнула Мария.
— Ты отца имеешь в виду?
— И его тоже. Давай не будем сейчас говорить об этом, — резче, чем нужного, оборвала Мария дочь.
— Ладно, — Алёна откинулась на спинку сиденья и уставилась перед собой.
Вскоре автобус выехал с привокзальной площади и поехал по городу, который Мария считала своим. Монотонное гудение мотора убаюкивало. Алёнкина голова свесилась к плечу – она спала.
Мария позавидовала ей. Она смотрела на мелькавший за окном лес вдоль дороги. Задремать не получилось, как она ни старалась. Слишком волновалась. Столько лет она прятала в дальнем уголке сознания воспоминания о прошлом, а теперь они рвались наружу, нарушая её покой и заставляя сомневаться в правильности решения поехать в город её юности…
***
Заходящее солнце теплыми лучами ласкало лица двух подруг, сидевших на балконе.
— Завтра последний экзамен сдадим и всё, свобода! Подадим документы в институт и будем ждать. Активно, — добавила Лена. – Выспимся, будем купаться, гулять, делать, что хотим.
Маша раскачивалась на табурете, подложив под себя ладони рук.
— Ты чего такая? Маш, ты не заболела? Бледная какая-то, — беспокойно спросила Лена и внимательно пригляделась в подруге. – Или ты…
— Что я? – резко спросила Маша, не глядя не Лену.
— Сама знаешь, что. – Лена не сводила глаз с подруги. — Девчонки сплетничали, что у тебя с Никитой… — Лена не договорила.
Маша перестала раскачиваться и замерла. Теперь Лена смотрела с нескрываемым любопытством на подругу.
— Не говори глупостей. Ничего у нас с Никитой не было и нет. Ладно, пойдём, скоро мама придёт, увидит, что не занимаемся, ругаться будет.- Маша встала и через открытую балконную дверь вошла на кухню.
Щёлкнул замок входной двери, пришла с работы мама. Увидела дочь с подругой и без приветствия спросила:
— Что, всё выучили? К экзаменам подготовились?
— Здравствуйте, тётя Оля. Да, мы вместе занимались, готовились. – Лена протиснулась в узкой прихожей к двери. – Ну, я пойду? – то ли спрашивая разрешения, то ли прощаясь, сказала она, выразительно поглядев на Машу.
— Иди-иди, завтра наболтаетесь, — со вздохом сказала мама и понесла пакет с продуктами на кухню.
Маша последовала за ней.
— Ты что-то бледная. Не заболела? – спросила мама, открывая холодильник. – Да ты не ела ничего? – Она перевела взгляд на Машу.
— Не хочу. Жарко. Я пойду готовиться. – Она встала и ушла в свою комнату.
С выпускного вечера Маша ушла раньше времени. От духоты желудок то и дело подкатывал к горлу. Она долго сидела на лавочке в соседнем дворе, пока не замёрзла.
— Ты чего так рано вернулась?– с тревогой спросила мама и отложила вязание.
Маша села на диван рядом с ней.
— Случилось что? – с тревогой спросила мама.
Нарядное розовое платье подчёркивало бледность лица дочери.
— Мам, я беременная, — выпалила Маша, боясь посмотреть на мать.
— Что? Как… Никита? Я знала, что ваши гулянья в кино до добра не доведут, — мама охнула и потёрла левую грудь.
— Это не Никита. — Маша до боли прикусила губу.
— А кто? Господи! Тебя изнасиловали? – мама не договорила, охнула и закрыла глаза, хватая ртом воздух. – Почему не сказала? Его наказать надо было…
— Не знаю. Испугалась. Все бы узнали, пальцами в меня тыкали… Мама, — голос Маши дрожал от сдерживаемых рыданий.
Мать обняла дочь за плечи, прижала к себе.
— В больницу надо, аборт сделать. Какой срок?
— Я была, — тихо произнесла Маша. — Сказали, что у меня резус крови отрицательный, аборт опасно делать. И срок уже большой.
— Господи, помоги! – прошептала мама. – Ладно, ребёнок – это не болезнь какая. Справимся. Ты только не таись, расскажи мне всё. Кто он?
Маша отстранилась от Матери.
— Нет. Я его ненавижу. Если ты думаешь заставить его жениться на мне, я лучше утоплюсь.
— Что ты такое говоришь?
Они проговорили и проплакали до самого рассвета. Решили, что поступать в институт в этом году Маша не будет. Уедет на время в областной центр, устроится на работу, мама поможет снимать квартиру…
Так и сделали. Маша уехала, устроилась в больницу санитаркой. Мама в выходные приезжала к ней.
Однажды заведующая отделением заметила округлившийся живот, вызвала Машу к себе в кабинет. Маша всё рассказала, просила не увольнять.
— Что не сказала о беременности, ладно, но тебе вёдра нельзя таскать. Ты хоть это понимаешь? Мужа нет? Я так и знала. Ну что мне с тобой делать? Не на улицу же тебя выгонять. Переведу в регистратуру. Справишься?
Маша кивнула, глотая слёзы. В конце октября она родила девочку. Мама встретила её из роддома.
— Поедем домой. Я всего напокупала. Тётя Нина помогла, бабушка. Никто не осуждает тебя. А другие… У всех своих проблем хватает. Поговорят и забудут. Смотри, какая красавица у нас родилась! Прямо Алёнушка.
Маша с содроганием возвращалась в родной город. Пару раз видела Сергея, когда гуляла с коляской, сразу отворачивалась. Но он то ли не узнал её, то ли забыл, только проходил мимо, не обращая на Машу внимания. Через год она поступила на заочное отделение в институт.
А когда узнала, что её обидчик женился (видела в парке фотосессию с невестой), то если и не успокоилась, то перестала вздрагивать при случайной встрече с ним.
— Мама, не отговаривай, не могу здесь оставаться, где всё напоминает… – сказала Маша.
Когда Алёнке исполнилось три года, Маша всё же уехала в областной центр, оставив на первое время Алёнку с мамой. Устроилась на работу, сняла квартиру, потом забрала дочку к себе.
Воспоминания она запрятала глубоко внутри, не позволяя им вылезать наружу, тревожить. А в дочке души не чаяла. Не представляла жизни без неё. О том, при каких обстоятельствах она появилась на свет, старалась не думать.
Когда Алёнке исполнилось девять, заболела мама. Маша привезла её к себе, на лечение в онкодиспансер. Домой мама уже не вернулась. Через два года умерла. Маша похоронила её на родине, рядом с бабушкой.
А ещё через год приехала двоюродная сестра мамы, тётя Нина, и попросилась пожить в их квартире, если Маша не думает возвращаться в родной город. Маша пару раз приезжала на кладбище к маме, а чаще писала записочки за упокой души и ставила свечки в ближайшем храме.
***
Впереди показались очертания новостроек и подъёмные краны. Мария заёрзала на сиденье. Алёна проснулась и зевнула.
— Ты поспала хоть? Это наш город? — спросила она, глядя на мелькавшие за окном новостройки.
Автобус остановился у небольшого здания вокзала. Мария с дочкой вышли, размяли затёкшие за дорогу ноги.
— Мы к тёте Наде пойдём? – спросила Алёна.
— Нет, сразу на кладбище. Если успеем, зайдём к ней потом. – Мама пошла на остановку автобуса.
Увидев приунывший вид дочери, она достала пакет с заготовленными бутербродами и бутылку воды.
Алёнка тут же откусила половину бутерброда.
– А ты? – с полным ртом спросила она Марию.
— Не хочу.
Мария смотрела на родной город, и нахлынувшие воспоминания заставляли сильнее биться и без того взволнованное сердце. На кладбище она растерялась, не зная, куда идти. За последние годы, что она не появлялась, здесь всё изменилось, кладбище разрослось. Они долго блуждали между могилами, ориентируясь на даты смерти, выбитые на памятниках.
— Давай отдохнём. – Мария присела на скамейку у дорожки и вытянула уставшие ноги. – Словно прячется от нас. Обижается, наверное, что не приезжала давно. – Мария оглядела простиравшиеся до самого леса памятники, горы цветов и венков на свежих захоронениях.
— Посиди, а ещё поищу, — Алёна вскочила на ноги.
— Только не далеко уходи, слышишь? Это все-таки кладбище, — предостерегла дочь Мария.
«Хорошо, что сразу пошли сюда, можно не спешить. Мама, неужели, и правда, обижаешься на меня? – думала Мария, стараясь не выпускать из виду мелькавшую среди могил Алёну. — Куда пошла? Там новые захоронения», — подумала она беспокойно, но кричать не стала, вряд ли дочь услышит.
Тишина кладбища настораживала, навевала мысли о кратковременности жизни. Мария приближалась к тому возрасту, когда не стало мамы. «Умерла рано. За меня переживала, за Алёнку. Встреться сейчас ей Сергей, не стала бы прятаться и бежать от него, высказала бы всю боль, обиду, за себя и маму».
Мария потеряла из виду Алёнку и теперь встала со скамейки, ища её глазами среди могил. «Если копить в себе ненависть и обиды, я не переживу маму, — подумала она, стараясь успокоить растревоженное памятью и злобой сердце. – Где же Алёнка?»
— Мама!- раздался издалека её голос. — Нашла! Здесь!
Обрадованная Маша пошла через кладбище на голос.
— Сюда! – звала дочка.
Пробираясь по узкому проходу между оградками, Мария оступилась и чуть не упала, больно ударившись коленом об оградку.
«В яму угодила. Так и ногу сломать можно. Надо было обойти», — запоздало ругала она себя. Выпрямилась, отряхнула подол платья. Взгляд упал на чёрный гранит памятника. Мария замерла. Она никогда не забывала это лицо, эту ухмылку. С памятника смотрел портрет Сергея, криво улыбаясь.
Мария с трудом сделал вдох. Оказывается, она не дышала всё это время. Трава прорастала между плитками, покрывавшими землю внутри оградки. Старый букет искусственных цветов перед памятником давно выгорел. Мария посмотрела на дату смерти. Оказывается, он умер четырнадцать лет назад! А она боялась приезжать в город.
Сначала сердце заполнила радость. Получил своё за то, что сделал с ней. Так ему и надо. Потом ей стало жалко времени, которое она не провела с мамой, из-за него. Боялась приезжать сюда, ненароком встретить и вспомнить. Потом ей стало стыдно за порыв мстительной радости от его ранней кончины.
Но обида не отпускала. Он сломал ей жизнь. Она так и не смогла выйти замуж. Как только дело доходило до постели, так она сбегала, не могла переступить свой страх.
К горлу подступила тошнота. Воспоминания о том вечере навалились чёрной гранитной плитой на грудь, сдавили тисками голову.
… Маша шла от Лены, то и дело поскальзываясь. Растаявший днём на мартовском солнце снег по ночам замерзал и превращался в скользкие колдобины. Откуда ни возьмись, рядом оказался Сергей. Он окончил школу на два года раньше неё. Предложил проводить. Она опиралась на его сильную руку, чтобы не упасть. В подъезде он вдруг всем телом придавил её к стене, зажал рот рукой…
Мария еле сдержала рвавшийся наружу стон.
— Мам ты чего застряла тут? Кого-то из знакомых увидела? – Мария услышала рядом голос Алёнки.
Дочь подошла и встала рядом с ней, глядя на памятник.
— Нет, то есть да. – Мария изо всех старалась, чтобы голос не дрожал, не выдал её.
— Красивый. Умер совсем молодым. Твой одноклассник? – донёсся сквозь шум в ушах голос Алёнки.
— Нет. Так, знакомый. Пойдём, показывай дорогу.
Могилка мамы была прибрана. Мария догадалась, что это Нина ухаживала за ней. Молодец. Не хотела заходить, но не хорошо так уехать, не поблагодарив её.
Нина при виде Марии всполошилась.
— Что, квартиру освободить? Решила вернуться или продать хочешь?
— Успокойся. На кладбище приезжали. Зашли поблагодарить, что ухаживаешь за моими. Еле нашли могилу.
— А, — протянула Нина, расслабившись. – Чай не чужие. Как же не ухаживать? Если не вернёшься, то дом в деревне продам. После города не смогу там жить. Деньгами поделюсь, не переживай. Я добро не забываю. Может, оформишь квартиру на меня?
Мария пообещала в отпуск приехать и всё сделать. Оставаться на ночь они не стали, перекусили и последним автобусом вернулись домой.
— Как же дома хорошо. Правильно, что ты оттуда уехала, – говорила Аленка, разогревая макароны на ужин.
А Мария вспоминала лицо, выбитое на черном граните, и думала, что никогда не сможет сказать дочери, что это её отец. Потому что сказать об этом, значит, сказать и обо всем остальном. А это выше её сил.
Воспоминания до поры до времени не приносили боли, не вызывали эмоций, но они никуда не делись. Стоило увидеть лицо на памятнике, как всё вернулось, словно только вчера случилось. И останутся с ней навсегда.
Говорят, что человек живёт, пока о нём помнят. Жена забыла, за могилой не ухаживает, замуж, наверное, вышла. И лучшей местью обидчику стало бы его полное забвение. Но Мария не могла стереть его из своей памяти. Алёнка – живое напоминание о нём, его ужасном поступке. Мария и не догадывалась до этого, как она на него похожа. Слава Богу, только внешне. Видать, всю жизнь придётся жить с этой занозой в сердце.
Но если невозможно забыть, нужно заставить себя не думать о нём.
— Так ты решила, куда ты будешь поступать? — спросила Мария дочь.
И жизнь потекла своим чередом…
«Стараться забыть кого-то — значит, все время о нем помнить»
Эрих Мария Ремарк
«Слёзы жгут не оттого, что они солёные, а оттого, что наполнены воспоминаниями»
Милорад Павич
