Приятно было жить там, где было что-то особенное, недоступное, волшебное…
Все меняется. Даже если порой ставится грустно…
Глядя на парад умирающих знаменитостей, я думаю о том, что трагедия тут не только в том, что исчезает еще кто-нибудь, кого мы (вы, они) любили, но и в том, что само место, которое эти люди занимали в жизни — пропало.
Вы не замечали, что знаменитости в прежнем смысле вообще-то заканчиваются? — и скоро их не будет вовсе.
Ярче всего это видно в музыке.
Умер какой-нибудь Дэвид Боуи или не станет — дай им Бог всем здоровья! — Пола Маккартни, Мика Джаггера или Тома Уэйтса — и дело будет не только в том, что «новые хуже», а просто отменилась для музыкантов сама возможность сделаться чем-то подобным.
Ну, есть нынешняя музыка. Есть и хорошая музыка. Но даже гипотетического шанса «стать битлами» там нет. Никто не будет никого любить целыми континентами и поколениями.
А Голливуд? То же самое.
Поколение Джонни Деппа, Брэда Питта, Джуда Ло или Николь Кидман — это последнее актерское поколение, которое «все знали», которое по степени своего воздействия на мир почти не отличалось от того, что было в кинематографе даже и довоенных, допустим, времен.
Ди Каприо, наверное, последний по возрасту человек, который вписался в эту обойму, а дальше — всё.
Есть, разумеется, талантливые люди, но это явление субкультурное, и никаким «Аль Пачино и Робертом де Ниро» никто из них уже не окажется.
А режиссёры?
Не будет когда-нибудь Иствуда, Скорсезе или Вуди Аллена, но я не могу представить, чтобы в XXI веке возник кто-нибудь, кто мог бы их заменить — ну просто в смысле узнаваемости образа.
Пожалуй, Тарантино, безотносительно отношения к нему, завершил собой этот ряд больших режиссёров, которых не просто смотрят, а — про которых всем интересно. Которых все помнят «в лицо».
А писатели?
Последний американский писатель, которого действительно более-менее знает большой внешний мир — это, скорее всего, Джон Ирвинг. Ну, Франзен возник в двадцать первом веке, но реальная его читаемость уже не та.
А раньше-то как было? На любой даже советской даче более-менее культурных людей вы моментально находили Воннегута, Сэлинджера, Апдайка, Брэдбери, Хеллера, Роберта Пенн Уоррена, не говоря уж о старших.
У нас то же самое.
Место «нового» Солженицына-Бродского-Лимонова, Гребенщикова-Летова-Цоя или Леонова-Яковлева-Евстигнеева уже не вакантно — нет, его именно не существует.
Почему так получилось?
Думаю, произошла смерть всех иерархий.
Свобода информации, свобода доступа к технике и свобода массового участия, пусть даже и мнимого, косвенного, дурацкого — во всех общественных процессах, — они уничтожили эффект кафедры, эффект трона, на котором кто-то оказывался раньше.
Теперь все эти люди стоят как бы на равных со всеми — в толпе — и поэтому уже не становятся теми, кем могли бы быть раньше, в другом мире и с другим весом слова, жеста, фильма, песни etc.
То есть знаменитостей убила демократия.
И не то чтоб я был каким-то врагом демократии — ведь так много всего полезного она нам дала, на ту кнопку нажал, тут скачал, там посмотрел, — а все-таки жалко, граждане.
Приятно было жить там, где было что-то особенное, недоступное, волшебное, и где кто-то был — не как все…
Автор: Дмитрий Ольшанский
